Анастасия Мишина. «В юности кажется, что ты избранный, что ты бессмертный». Интервью
В прокат вышла картина «Зоя», рассказывающая про подвиг партизанки Зои Космодемьянской. Исполнительница главной роли Анастасия МИШИНА поговорила с Metro об испытаниях на съемках и исторической правде в этой картине
Если не ошибаюсь, «Зоя» – ваш дебют в кино.
Так странно слышать в 27 лет, что у тебя состоялся дебют. (Смеётся.) Но фактически это действительно так, потому что до «Зои» у меня было всего 2 сериала – «Вольф» и «Заключение», где у меня были совсем крохотные роли и которые пока даже ещё не вышли. Признаюсь, когда шла на пробы Зои, особенно ни на что не рассчитывала. Почему-то думала, что на такую роль возьмут либо гениальную, но никому не известную актрису из глубинки, либо медийную звезду. Я просто себя сразу готовила к отказу. Это уже такой защитный механизм, когда ты ходишь-ходишь по кастингам, а тебя не утверждают и не утверждают. Пользуясь случаем, призываю всех снимать новые лица. (Смеётся.)
Сложные пробы были?
Надо было играть сцену допроса, которую я боялась больше всего. Перед этим Леонид Пляскин (режиссёр) показал мне короткометражный фильм, в котором женщина, пережившая войну, рассказывала, как немцы, захватившие их деревню, пришли к ней в дом и заставляли есть песок. И меня поразило, как просто она об этом говорила – без истерик, без слёз. Мне кажется, я пришла на пробы, оглушённая этим зрелищем.
Эпизоды плена, допроса и казни Зои в картине смотреть практически невозможно. Как вы это всё выдержали – хождение босиком по снегу, сцены пыток?
Перед тем как меня окончательно утвердить на роль, меня спросили: «Настя, вы готовы подстричься и покраситься (а у меня до съёмок были светлые волосы ниже плеч)? Вы готовы к тому, что надо будет ходить босиком по снегу, и ко многим другим мучениям?" Я ответила: «Да, давайте!» Всегда же хочется такую роль – «я вам сейчас всем докажу!» И потом это с тобой случается – и оказывается, что это правда очень тяжело. Но не хождение по снегу. Я даже не помню, чтобы мне было холодно. Потому что ты находишься в таком возбуждённом состоянии! Вроде бы тело всё чувствует, но мозг как будто блокирует все физические ощущения. Что реально было страшным – сцена, когда за Зоей бегут немецкие солдаты. Это был апрель, мы бежали по замёрзшему озеру. Я бегу, а подо мной хруст. Это было так жутко, я думала: «Сейчас я провалюсь». Мне кажется, дублей семь мы отыграли. И каждый раз сердце у меня замирало, потому что я представляла холодную воду и вспоминала, что я не умею плавать. (Смеётся.) Но для нужного физического самочувствия то, как ты дышишь, как у тебя всё колотится и бьётся, было как раз очень хорошо.
Уверена, что после выхода фильма снова поднимутся разговоры о версии, согласно которой Зоя страдала психическими расстройствами и что лишь этим обусловлен её героизм. Вы эту тему обсуждали с режиссером?
Мне кажется, мы ни разу с ним про это не говорили. Я знаю версию про то, что Зоя была сумасшедшей, что она имела страсть к поджигательству, но мы эту историю сразу отринули. Фильм делался из веры в то, что она безусловный герой. Я часто вижу в Интернете вопросы: «А почему вы не снимаете про Веру Волошину, которую тоже повесили? Почему вы говорите о Зое с её непонятной историей? Неужели нет других героев?» У меня нет ответов на эти вопросы. Конечно, во время войны было огромное количество неизвестных героев, о которых мы никогда ничего не узнаем. Я уверена, что были подвиги, по силе не уступающие тому, что сделала Зоя. Да, для кого-то она спорная фигура. Но для меня это не так. И я это говорю не только потому, что актёр должен быть адвокатом своей роли, но и по-человечески я отношусь к ней как к героине.
В любом случае она была одной из тех, кто совершил невозможное. Откуда, по-вашему, в юной девочке оказались такие силы?
Меня часто спрашивают: «А как бы вы поступили на её месте?» Я не знаю. Сдается мне, что я бы не геройствовала. Думаю, отчасти дело в воспитании, которое было у того поколения. Я знаю, что мой дед, который родился в 1928 году, очень хотел попасть на фронт. Но он был одним из немногих в селе, кто мог управлять комбайном, и его не отпустили. Его оставили в тылу работать в поле и отправлять хлеб на фронт. И он всю свою жизнь чувствовал стыд за то, что не воевал. Он был подростком, но был готов умереть. Конечно, тут ещё, наверное, и момент юношеского максимализма, потому что возраст такой, когда тебе кажется, что ты избранный, что ты бессмертен. Это потом жизнь начинает обтачивать тебя, и ты понимаешь – здесь будет больно, сюда лучше не ходить. А в юности ты не знаешь страха.
Ещё одну тему непременно поднимут после премьеры – образ Сталина в фильме явно романтизирован.
Я думаю, что для Зои этот образ действительно был героическим. И я считаю, что в её последних словах на виселице, которые она ему посвятила, нет ничего странного. Но в Сталина верила не только она, но и миллионы других людей. Что касается лично меня – зная о репрессиях и многом другом, я Сталина точно не романтизирую. Абсолютно. И у меня тоже есть вопросы по этой теме.
Мне кажется, после «Зои» приглашения на пробы должны поступать активнее.
Я получаю приглашения. Тут ещё вопрос в том, что иногда мне предлагают сценарий, и я вроде бы понимаю – я на самом начальном этапе, и если хочу сниматься, то у меня пока просто нет возможности и права отказываться. Но потом думаешь – это же так пошло, я не могу. Как говорила Фаина Раневская: «Деньги закончатся, а позор останется». Ты такой, какой есть, и по-другому поступать ты не можешь. Точно так же, как, наверное, не могла Зоя... Такие у неё были идеалы, такие ценности.
Мария Позина
21.01.2021